Кстати, благосостояние Родины, «страны рабов, страны господ» зависит от равновесной устойчивости окружающего мира. Щелчок по наглому американскому носу у берегов Алжира поначалу обрушил доллар до пятидесяти пяти евроцентов, в той же степени обесценил золотовалютные запасы московского Центробанка по отношению к юаню, швейцарскому франку и золоту, точнее — ту часть запасов, что складировалась в долларах. Моя роль в нанесении ущерба дяде Сэму мала, но очевидна, заслуг в укреплении американской валюты нет никаких, они сами с большего выкарабкались. Что дальше?
Примерно этот же вопрос, только в совсем неприятной форме, мне задаёт отвратительный тип в строгом чёрном костюме, до того опрятном, что нестерпимо хочется купить заварное пирожное и заляпать кремом его рукав. Чел высок, брутален, бел и самоуверен. Его напарник темнее, латинос или индус, трудно разобрать детали, когда половина морды скрыта зеркальными чёрными очками.
— Специальный агент Филлип Банкман, Федеральное Бюро Расследований, агент Иисус Родригес…
Я не даю ему договорить, из какого бюро тёзка Спасителя, явно же — не из свадебного.
— Специальный представитель Мерзляевский с дипломатическим иммунитетом. Не были бы вы добры посторониться, сэ-эр?
Оглядываюсь. Сзади афро-пограничник с любопытством глазеет на нашу тёплую компанию. Остальные пассажиры рейса обтекают вокруг, стремясь в объятия таможни. Зафар не вмешивается, но и не уходит, пусть к нему федералы не проявили интереса.
— Сожалею. Нам необходимо с вами переговорить, мистер, — федеральная горилла не желает уступать и постепенно наливается красным, догоняя оттенком свой бордовый галстук. Мне почему-то казалось, что и удавки на шее у них должны быть чёрные. Значит, информация устарела.
— Ничем не могу помочь. Обращайтесь к нашему послу через Госдеп. Без его санкции общаюсь только с журналистами и прислугой в отеле. Но вы же ни то, ни другое?
Неужели гипертоников не отсеивает медкомиссия? Я нарываюсь на хамство, кто-то из запоздалых пассажиров начинает снимать нас на телефон. Ну, врежь, червоноглазенький! Ютюб разорвётся от этого ролика…
— Речь идёт о национальной безопасности Соединённых Штатов.
— Я ей завидую. Речи завидую. Тоже хочу идти, но меня не пускают, — достаю смарт и тыкаю в тачскрин. — Секретариат посольства? Здесь Мерзляевский, у нас проблема с ФБР в аэропорту. Да! Позвоните в бюро, уточните полномочия специального агента Банкмана, имеет ли он мандат на задержание иностранного дипломата в аэропорту имени Кеннеди… Жду!
— Речь идёт также о вашей личной безопасности.
— В данную секунду я вижу только одну ей угрозу. Вас.
А ещё я вижу разрыв шаблона. Гордый гэбист притормаживает приезжего из вонючей центральноафриканской страны, а пришелец не только не брызжет почтением, но и норовит послать спецагента на самый дальний фак… Что-то новое происходит в мире!
— Вы вправе отказаться от разговора. Но прошу не предъявлять претензий, что вас не пытались предупредить.
Он совершает едва заметное движение тазом в сторону, типа освобождая проход, его чёрные штиблеты при этом почти не смещаются. Я сменяю гнев на милость. Если человеку говорят — вот пропасть, прыгай, он упрётся. Если объяснят, что всё в его доброй воле, отчего же не шагнуть вперёд?
— Пять минут. Со мной будет присутствовать ещё один человек из дипкорпуса.
Ввожу в бой последний резерв — Зафара. Пусть начинает распространять африканскую культуру прям в аэропорту. Вчетвером пересекаем сумасшедший по размерам зал, на эскалаторе уезжаем в дебри и заканчиваем маршрут в уединённой комнатке без заметных видеокамер. Не пыточная и не допросная, но подчёркнуто неуютные апартаменты.
Главный павиан при галстуке занимает центральное место за столом. Точнее, именно занятое им получается центральным. Я — напротив, на неудобном металлическом стуле, напарники подпирают стены.
— На предисловия нет времени, о'кей?
— Весь внимание, гайз.
Говорю подчёркнуто по-африкански, раздражая произношением аборигенов, но уже зря. Банкман больше не демонстрирует крутость и даже жвачку жуёт не столь агрессивно.
— Многие считают вас одним из главных инициаторов ракетной атаки на крейсер «Омаха».
— Наслышан, джентльмены. Насколько я знаю по реакции на видеоролики мисс Янг, большинство склонно винить бывшую администрацию Белого Дома, пославшую флот в неподготовленную атаку с жертвами среди мирного населения и американских военных. Действия Алжира признаны на Генеральной ассамблее необходимой обороной…
— В результате укрепился террористический режим, а в Сахаре построены концентрационные лагеря для противников ислама.
— Вы потеряли монополию на концлагеря? Пример Гуантанамо заразителен, — я заканчиваю бесполезную перепалку. Если вдруг удастся убедить в своей правоте единственного оперативника из ФБР, в Штатах останется свыше трёхсот миллионов неубеждённых граждан. — Полагаю, вы остаётесь при своём мнении и считаете, что мне следует быть осторожным. Спасибо за предостережение.
— Очень осторожным, мистер Мерзляевский.
К спецагенту возвращается уверенность, сквозившая в первую минуту знакомства. Он на коне и при власти, он знает нечто особенное, мне неведомое… Ломаю идиллию.
— В таком случае я обязан предостеречь и вас. В обязанности ФБР входит защита иностранных дипломатов от радикалов-террористов. Если в первую минуту моего пребывания на американской земле ваша спецслужба расписывается в бесполезности защиты, на кой чёрт она вообще сдалась? Поэтому будьте любезны исполнять обязанности в полном объёме или передайте значок более добросовестному сотруднику. Хорошего дня.
На входе в зал, где толпятся встречающие, спрашиваю спутника, что это было. Саддих жмёт плечами.
— Проверка на вшивость. Что-то готовят или задумывают. Смотрят на вашу реакцию.
Его собственная реакция по-прежнему укрыта очками и маской бесстрастности.
— И какой вывод они сделали?
— Что вас несложно толкнуть на конфронтацию и необдуманные шаги. Дипломаты ведут себя сдержанней. Вдобавок, видны американские стереотипы во взгляде на Россию. Вы же русский, господин Мерзляевский? Раньше вас характеризовала триада «медведь — водка — балалайка».
— С матрёшкой.
— Возможно. Теперь «водка — пальцы веером — мочить в сортире».
— Радует, что хотя бы водка сохранила позиции. Никто не способен понять русских, даже мы сами.
Да, скрытое — скрыто. Зафар не знает, что напарник по поездке только что сорвал накопившуюся злость от международного экспромта Биг Босса и неопределённости отношений с Ясенево. Водку не пью, пальцы не гну, мочить супостата в сортире и без меня желающих хватает. Но реноме русского араб описал точно. Что же, пусть американцы провоцируют на необдуманные шаги, там посмотрим — изображать ответ в стиле медведь-водка или удивлять.
Перелёт из Нью-Йорка в Вашингтон обходится без общения с ФБР. Мрачная зеркальная коробка на пути к Балтимору напоминает о другой спецслужбе — Агентстве Национальной Безопасности. В округе Колумбия не хватает земли для расквартирования центральных офисов АНБ и ЦРУ, только ФБР в привилегированном положении. Наше посольство тоже на отшибе, в Пасадене, среди растительности очаровательного бульвара, пролегающего параллельно экватору. Креативные американцыпридумали ему совершенно оригинальное название: бульвар Восток-Запад. Участок заповедной зелёной зоны куплен за больные деньги неким Джоном Смитом или Джоном Доу, не помню точно, и сдан Центральной Африке в аренду за один доллар сроком на двести лет. Почему нельзя тупо приобрести недвижимость для дипломатических нужд — не знаю, видать, сработал очередной выверт американской демократии.
В посольской машине дружелюбный водитель первым делом выдаёт памятку о секретности в здании посольства, ничего, в общем-то особенного, привлекают лишь светофорные зоны. В красной зоне сохранены все жучки, нагло впихнутые туда в момент строительства. В жёлтой удалены, остались лишь самые законспирированные, и, наконец, зелёная зона чиста. Мало того — проверяется дважды в день. То есть в красной зоне полагается рассуждать, что готовим нападение на президента США и Мексику, в жёлтой — что покушаемся на вице-президента и Гватемалу. Только в зелёной можем признаться, что высшие чиновные шишки, как и Латинская Америка, в настоящий момент нас не волнуют. Методы детские, ФБР давно, как мне кажется, раскусило, что в жёлтые микрофоны льётся деза, но не я вводил правила, не мне их оспаривать. Тем более, процентов девяносто внутренних помещений отделаны в зеленоватых тонах, от салатового до тёмного ядовитого.
